nice and

Арина Петровна даже глаза зажмурила: так это хорошо ей показалось, что все живут на всём на готовеньком, у всех-то всё припасено, а она одна - целый-то день мается да всем тяготы носит. (М. Салтыков-Щедрин, Господа Головлёвы) — Arina Petrovna closed her eyes, it was so delightful to think of everyone living carefree, everything provided for them, while she alone knew no rest from morning to night bearing other people's burdens.

Сделались наши генералы весёлые, рыхлые, сытые, белые. Стали говорить, что вот они здесь на всём готовом живут, а в Петербурге, между тем, пенсии ихние всё накапливаются. (М. Салтыков-Щедрин, Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил) — The two officials were blithe and merry and became so nice and plump that it was good to look at them. 'It's not so bad here, after all,' they would say. 'Here we are, we have all we want, and at home in St. Petersburg our pensions are piling up into a tidy sum.'

В долгие бессонные ночи Валя много передумала. Она посмеивалась над собой: хочу понять всё. На самом деле она начала понимать себя. (И. Эренбург, Буря) — During the long sleepless nights Valya thought a great deal. She would laugh at herself: I want to understand everything. As a matter of fact she began to understand herself.

Груне показалось, что она спокойна, а на самом деле она волновалась больше всех. (Е. Мальцев, От всего сердца) — Grunya was sure she was perfectly calm, but actually she was more excited than anyone else.

И всё было таким радостным, и все товарищи были такими хорошими, и небо казалось сквозным, прозрачным, лёгким, хотя на самом деле небо было в сизых облаках и снова шёл дождь. (В. Кожевников, Всю неделю дождь) — And everything was so joyous, and all his comrades were so nice, and the sky had seemed clear, transparent and light, although in actual fact it was covered in grey clouds, and it was raining again.

...Приняв [грамоту], братья подошли к Петру и молча поклонились в ноги, - всё - чин чином, степенно. (А. Толстой, Пётр Первый) — On accepting the Charter, the brothers went up to Peter and silently bowed down to his feet with all due ceremony and solemnity.

- Немцев там нету. В доме - никого живого, товарищ лейтенант. Когда переполз я туда и первым делом в хату заглянул - всё чисто, чин-чинарём, рушники висят, а ни одной живой души. (Ю. Бондарев, Выбор) — 'No Germans there. Not a living soul in the place... When I crawled over the first thing I did was look inside the house. All nice and clean, shipshape, furniture in place, embroidered cloths hanging on the walls, but nay a soul.'